История русского фарфора. Кузнецовский фарфор. Начало империи.

   Начало империи. Яков Васильев

   Начало династии фарфоровых королей Российской империи положил простой кузнец Яков Васильев сын. В начале XIX века он владел большим домом в Бронницком уезде неподалёку от старообрядческой деревни Новохаритоново. Фамилия Кузнецовы появилась не сразу. Её взял для себя сын Якова Васильева - Терентий. Родовая фамилия Кузнецовы была выбрана не случайно. Перед тем как основать первый фарфоровый завод, семья держала большую кузницу, так что и в окрестных местах, и за их пределами она была известна многим. Яков Васильев знал толк в деле, и потому к нему часто приезжали подковать коней, починить что-либо или взять в долг косу, плуг, топоры и многое другое. В общем, заказы были, глава семьи на заработанные деньги не кутил, а «складывал капитал». Сыновей своих Терентия и Акима он учил тому же – знать своё дело, работать на совесть и деньги попусту не тратить. Имея большой дом, неплохой заработок и большие угодья, славился Яков ещё и гостеприимством. Нередко заказчики останавливались у него на ночлег и пировали до утра, благо хозяин был радушен и выпивка с закуской всегда имелись. Злые языки поговаривали, что однажды заехал к ним на ночлег богатый купец, и Яков с сыновьями ночью убили того, желая завладеть деньгами. Правда это или нет, неизвестно, но только спустя некоторое время недалеко от Гжели на берегу реки Кузнецовы стали строить огромный сруб. Конечно, маловероятно, что история с убийством правдива. Яков Васильев был работящим мужиком, и вёл счёт своим делам, вот и сложился капитал на будущее дело. Да и сложно себе представить, что купец всё своё состояние перевозил таким нехитрым способом.  

   Закончив новый дом, Яков принялся за постройку фарфорового завода. Сам он решил заняться посудным промыслом, или кто ему  подсказал, никто не знает. Но факт остаётся фактом. Вскоре к дому начали подъезжать подводы с глиной, кварцем, шпатом. В 1810 году это был уже небольшой кустарный фарфоровый заводик.

    Возможно, толчком к строительству послужили умозаключения и выводы его сына Терентия. Молодой человек регулярно бывал на базарах и ярмарках, и ему было очевидно, что местные гжельские производители не могли удовлетворить возросший спрос покупателей на неё.

   Район этот известен хорошими гончарными глинами и традиционным гончарным промыслом, потому именно там начался бум производства фаянса и фарфора после того, как в 1802 г. крестьянин Павел Куликов, работавший на фарфоровом заводе Отто, нашёл хорошее сырьё для фарфора и основал свою первую фарфоровую мастерскую. За ним последовали многие другие местные гончары, создававшие производства размеров от мастерской до фабрик.Самые известные среди них были фабрики Тереховых, Киселёвых, Новых, Кузнецовых, Акулиных, Храпуновых.

   Качество гжельского фарфора, правда, было поначалу очень неважное, глазировка отлетала, краски были тусклые. И на самом производстве горны часто не отвечали строгим требованиям, разделения труда не было.

    «Десятилетиями кустари гнали на рынок неряшливую, непрочную посуду. Исследователь промыслов Московской губернии профессор А. Исаев негодовал: "Будучи совершенно неспособна к творчеству и даже тупа на перенимание уже появившихся на товарном рынке новых артикул, Гжель снабжает покупателей таким товаром, к которому они привыкли..." Он критиковал гжельцев за нетщательный размол глины, за плохую обточку изделий, что искривляло их форму, за небрежность приготовления глазури - после обжига она легко отскакивала, если была очень жидкой, или покрывала изделие неровным слоем, если была слишком густой. Каждая избёнка в гжельских деревнях с пятью-шестью работниками именовала себя заводом. Во многих из них не было печей для обжига изделий - гжельцы носили их в горн к более состоятельному и удачливому соседу. Пользовались печью бесплатно, но топили её своими дровами. Владельцу горна это было выгодно, потому что печь таким образом не остывала, а вновь раскалять остывший горн было довольно накладно».

   Но спрос на фарфоровую посуду был очень велик, она расходилась. Тем большие задачи вставали перед новыми поколениями предпринимателей, поскольку в дело вступала конкуренция.

   А тут были уже и в России заметные ориентиры. К примеру, Императорский фарфоровый завод, получавший поддержку казны, завод Гарднера в Вербилках, из частных Батенинский в Петербурге и Попова под Москвой. В 1810-х годах завод Попова обращается к немецким и французским образцам, главным образом, в скульптуре и формах сосудов. К 1820-м году на заводе вырабатываются собственные индивидуальные характерные только для фарфора завода Попова черты: свои формы, собственная палитра красок, чистая и сочная; особенно славился состав фарфоровой массы, используемой на этом заводе. Что касается сюжетов и характера декора, то они соответствовали общим тенденциям в русском фарфоре XIX века

    Несмотря на то, что Гжель являлась центром российской керамики, в основной массе качество производимой посуды было плохим. В течение многих лет кустари снабжали рынок непрочными и непривлекательными изделиями. Посуда была дешёвой, так как основными её покупателями оставались крестьяне. Обеспеченный люд подобную кустарщину не жаловал. Мастера, работающие в этой отрасли, не стремились к однородности основного материала – глины. Не обращали они внимание и на эстетическую сторону своих изделий. Оттого и выходили миски да горшки кривыми и неотточенными, неумело и неравномерно покрытыми глазурью. В итоге срок службы такой посуды был весьма невелик. Но мастера на гжельской земле были, вкусом обладали хорошим, обучались всему новому охотно. Было бы желание, а возможность всегда найдётся.

    Открыв завод, новоиспеченный предприниматель стал набирать работников. В основном из Гжели, где производством посуды занимались многие. Хоть и делали они её плохо, но в большей степени от того, что выручали они за свои работы немного, потому и мотивации не было. Приходя устраиваться на завод, умельцы стремились зарабатывать больше. В округе больше не было тех, кто знал тонкости изготовления фарфоровой посуды, потому и особо выбирать было не из кого. Спустя некоторое время рабочие были набраны, завод запущен и производство посуды на первом заводе Кузнецовых в Гжели началось. С 1818 года оно становится известно, как Ново-Харитоновский фарфоровый завод.

 Начало завода в Дулёво

Кузнецовский фарфор. Терентий Кузнецов.

    В 1812 году, спустя два года после открытия, управление гжельской фабрикой взял на себя предприимчивый, разумный и рассудительный старший сын Якова Васильевича – Терентий.

   Терентий Яковлевич Кузнецов(1781–1848), старообрядец поповского согласия. Был женат на Агафье Дмитриевне (умерла в 1832 году). У Терентия было два сына Емельян и Сидор.

   Желая отдать дань прошлому и навсегда оставить в памяти наследников истоки рода (кузнецкое дело, за счёт которого был собран капитал на строительство завода), он берёт фамилию Кузнецов. Младший брат Аким, помогавший Терентию, согласился с предложением, и с тех пор фабрика стала именоваться Кузнецовской, а клейма на посуде, изготовляемой на их фабриках, в том или ином виде всегда содержали информацию о том, что это производство братьев Кузнецовых.
   Приняв правление заводом, Терентий решил реорганизовать его и даже сменить место дислокации. Поскольку в Гжели на тот момент был переизбыток фарфорового производства, он решил подыскать другое месторасположение.

   Избалованные гжельские мастера, конечно, знали секреты производства, но и платить им приходилось немало. Терентий был уверен, что на огромной русской земле есть умельцы не хуже, а платить им можно меньше.

   На протяжении 20 лет он был совладельцем фаянсового завода у себя на родине, в старообрядческой гжельской деревне Новохаритоново, и ему хорошо были известны слагаемые успешного посудного производства: дешевизна дров, которых требовалось огромное количество, так как посуду надо было обжигать и дешевизна рабочих рук.

Так что начались поиски места, соответствующего его требованиям: дешёвая рабочая сила и дешёвые дрова.

   И того и другого было вдоволь в Дулёве и окрестных сёлах. Скудная земля, неспособная прокормить крестьян земледелием, заставляла их заниматься различными ремеслами. Кроме обычных резчиков и шорников среди местных жителей водились фальшивомонетчики и даже "тараканники" — люди, ходившие по деревням и предлагавшие за умеренную плату избавить от ненавистной домашней живности. Способ заключался в том, что углы изб обмазывались раствором мышьяка, который, правда, больше вредил людям, чем тараканам.
    Однако с начала XIX века власти взялись за искоренение такого рода промыслов. Новая политика высвободила немалое число рук, что обещало барыши Кузнецову, задумавшему построить в Дулёве свой большой фарфоровый завод. Бывая на базарах и ярмарках, Кузнецов не мог не замечать, что на красивую и аккуратно изготовленную фарфоровую посуду в России был большой неудовлетворённый спрос. Продукцию кустарных гжельских мастерских из-за дешевизны раскупали крестьяне, но люди побогаче от неё отворачивались.

  Не бросая налаженный фаянсовый завод на родине, Терентий Кузнецов решился строить большую фарфоровую фабрику в Дулёве, понимая, что покупатели на качественную продукцию непременно найдутся. На фабрике было принято разделение труда: по расчётам благодаря специализации рабочих на отдельных операциях — формовке, обжиге, росписи — можно было на четверть увеличить производительность и выход готового товара.

  Терентий Яковлевич Кузнецов совершил в 1832 году выгодную сделку, купив у обедневших помещиков Сарычевых во Владимирской губернии пустошь Дулёво в деревне Ликино во Владимирской губернии— низкие, болотистые земли, покрытые бесконечными лесами.

    Прежде этими землями владела вдова капитана русской армии Ирина Ивановна Возницына. В приобретённом лесу жил лесник Иван Дулёв, фамилия которого и дала название рабочему посёлку, образовавшемуся в девятнадцатом столетии при фарфоровом заводе, который построил Кузнецов.

     Расширение производства потребовало смены методов и формы управления. Производство росло, количество печей увеличивалось.

     Надо сказать, что на заводе Кузнецовых производилась посуда хорошего качества, и потому спрос на неё был большой, хотя, изначально, особого выбора среди выпускаемой продукции не было. Развивая фабрику, братья Кузнецовы вместе с тем познавали особенности отрасли, развивались сами и реализовывали свои знания на практике. Они стремились, чтобы их посуда могла удовлетворять потребности разных слоёв населения: от малообеспеченных людей до представителей богатых сословий.

     Братья старались делать не только практичную и прочную посуду, но уделяли не меньшее внимание и красоте изделий. Именно поэтому Терентий Кузнецов много ездил, посещал ярмарки, заглядывал в местные лавки и выискивал интересные исполнения керамических изделий, талантливых и искусных ремесленников, приглашал мастеров на завод.
   Неподалёку от нового завода Кузнецовых находилось село Коротково. Там работал давний конкурент Кузнецовых А.Т. Сафронов. Посудный завод Сафронова, славился своими живописцами, которые были настоящими творцами. Одни из немногих они знали секреты приготовления ярких сочных красок, которыми расписывали фаянсовую, фарфоровую посуду и керамические фигурки. Среди всего многообразия красок больше всего ценилась кобальтовая краска, ярко розовая, жёлтая, светло-коричневая и малиновая. Широко использовалось золочение, материал для которого содержал большое количество драгоценного металла. Помимо уникальных цветов сафроновские мастера достигли невероятного качества фарфоровой массы, и потому их изделия привлекали не только яркостью красок, но и изяществом форм.
    Кузнецов понимал, что заполучив мастеров Сафронова, он приобретёт бесценный опыт и знания. Соседская фабрика не давала ему покоя, ведь чтобы самостоятельно овладеть подобной техникой работы требовался не один год. Тогда и решил он выкупить фабрику. Стороны долго не могли найти компромисса, но со временем фабриканты пришли к соглашению, и Сафронов сдал в аренду свою фабрику Терентию Кузнецову.

  В 1832 году производство с сортировочным цехом, складом, живописной мастерской было введено в действие.

  На завод наняли много окрестного люда. Кроме неопытных в делах керамики местных крестьян Кузнецов призвал на работу ремесленников из Гжели, которые обучали новых рабочих мастерству. Для сотрудников вскоре были выстроены спальные корпуса. Так они назывались, потому что работа длилась с раннего утра и до позднего вечера, и потому в свежепостроенных общежитиях оставалось время только спать. Также на территории фабрики была обустроена харчевня, где готовили обеды и ужины, а в течение всего дня можно было выпить горячего чая.
  Открывая каждый новый завод, Кузнецовы старались усовершенствовать технологию производства, использовать все новинки, появляющиеся в это время в отрасли. Они были сторонниками применения научного подхода и в работе на самой фабрике. Так Дулевский завод стал первым, где началось использование принципов разделения труда. Здесь были созданы специализированные цеха, занимающиеся только своим направлением в производстве продукции: цех формовки, обжига, живописный цех, сортировочный и складской. Это нововведение привело к росту производительности труда, качество изделий становилось всё лучше и лучше. Новая фабрика процветала. В будущем этот принцип работы Кузнецовы ввели на всех своих фабриках. Несмотря на, в целом, позитивную работу фабриканта известно, что рабочим платили крайне мало, использовался детский и женский труд, условия работы были тяжёлыми, что очень сокращало продолжительность жизни рабочих. По записям, собранным из сторожки старого дулевского кладбища, можно увидеть, что большинство рабочих не доживали и до 30 лет. Виной тому была едкая  керамическая пыль и мышьяк, которые провоцировали туберкулёз.

      К середине века Кузнецов всё же выкупил завод, а после его смерти сын и наследник дела Сидор Кузнецов перевёл всех бывших "сафроновцев" в Дулёво. Фарфор главной кузнецовской фабрики от этого много выиграл: в его палитре появились весенние прозрачные краски.

  После покупки завода Сафронова Кузнецовы активно его развивали, совершенствовали техническое оснащение производства и увеличивали число рабочих, доведя их число до 400 человек.
   Семейным стилем стало и постоянное расширение дела. Ещё при жизни отца, в 1843 году, Сидор Терентьевич основал новый завод в Риге — топлива там было достаточно, а Рижский порт давал широкие возможности для завоза материалов и вывоза продукции, что и обусловило выбор места. Существует, правда, и ещё одно объяснение, согласно которому Сидор Терентьевич остановил свой выбор на Риге потому, что там обосновалась сильная и спаянная община старообрядцев. И завод он построил, чтобы обеспечить единоверцев работой. Но, по всей видимости, Кузнецов лишь воспользовался давними и крепкими связями старообрядцев с лифляндскими чиновниками. Власти вскоре выделили для нового производства обширный участок земли на окраине Риги, где со временем выросла Московская улица, застроенная зданиями кузнецовской фабрики и домами для рабочих, вывезенных из Гжели. Благо гжельские заводы разорялись один за другим, освобождая для Кузнецовых место на рынке и отдавая в их руки сотни квалифицированных работников.Профессор Исаев писал о причинах разорения некоторых гжельских заводов в XIX веке: "Крайнее нерадение к своим интересам, небрежное ведение дел, полная нерасчетливость, надежда на то, что установившаяся репутация обеспечит сбыт даже самому негодному товару. Умирал деятельный, бережливый отец, ему наследовали сыновья, незнакомые с делом, привыкшие к легкой и веселой жизни купечества, обленившиеся на шумных и заманчивых для непросвещенного человека увеселениях ярмарок, и прежний заведенный порядок колебался, покупка и продажа делались несвоевременно, кредит оказывался ненадежным людям, доходы проживались на веселых пирушках, и завод падал".
   А Кузнецовы, напротив, вели торговые и производственные дела с расчётом. Организовав производство в Риге, они стали продавать посуду по демпинговым ценам и быстро ликвидировали все конкурирующие мелкие производства. В 1860-е годы купец Михаил Рачкин попытался делать и продавать фаянс в Риге, но быстро разорился и сдался на милость победителям. Та же участь ждала любого, кто пытался наладить фарфорофаянсовый бизнес в главном городе Лифляндской губернии и впредь. Столь же рачительно Сидор Кузнецов вел и семейные дела.

  Вероятно, всё это время Ново-Харитоновским заводом занимался Анисим Яковлевич Кузнецов с сыновьями (Никола и Адриан) и дело оставалось семейным, благо братья и их дети все входили в московскую старообрядческую общину Рогожского кладбища.

  «На фабрике было принято разделение труда: по расчётам благодаря специализации рабочих на отдельных операциях -  формовке, обжиге, росписи - можно было на четверть увеличить производительность и выход готового товара».

  Однако, спустя некоторое время, они пришли к тому, что целесообразней произвести объединение завода с Дулёвским. Что и было сделано.Перемещение в Дулёво было недалёким , но район менее заселён, леса побольше. Некоторые журналисты пишут о дешевизне рабочих рук на новом месте. Но это навряд ли, не такие это расстояния.

  Переведя мощности и основную часть мастеров в Дулёво, Кузнецовы сосредоточили внимание на этом заводе.

  Второе поколение Кузнецовых сумело сделать несколько важных шагов: расширить дело (в чём им могли помочь и связи среди старообрядцев, способных поддержать единоверцев ссудой), преодолеть некоторые местные проблемы за счёт нового региона, повысить качество своей продукции, пусть и за счёт конкурента.